— Олег Николаевич, расскажите немного о своей семье. Были ли в вашем роду художники?
— Я родом из Твери, но отец мой из донских казаков Воронежской области. По линии отца многие рисовали. Даже мой дядя, оказавшись в концлагере во время Великой Отечественной войны, продолжил рисовать. Его работы там высоко ценили, благодаря чему он заслужил к себе соответствующее отношение. Когда отец заметил, что и я хорошо рисую, очень обрадовался, помог выбрать художественную школу. Тогда у меня и сложилось окончательно понимание того, кем я хочу быть. Сегодня я и сам отец шестерых детей, и они тоже рисуют. Моя жена — художница, ее прадед был иконописцем как раз из Палеха. Так что, можно сказать, у нас целая династия.
— Почему вы выбрали именно лаковую миниатюру в качестве художественного направления?
— Когда я учился в художественной школе, выяснилось, что мой родственник заканчивал палехское училище. Я приехал к нему погостить, увидел лаковую миниатюру у него дома, и был поражен. Такая мелкая роспись, золотоносность, все это создавалось вручную. Меня это восхитило. И, конечно, иконопись привлекла. Я в 10 классе написал первую иконку, правда, тогда еще акварелью, поэтому иконопись всегда для меня была чем-то особенным. В общем, желание учиться в Палехе у меня в этот момент четко сформировалось.
— В одном из интервью вы сказали, что на протяжении 30 лет лаковая миниатюра угасала. Из-за чего это происходило?
— Мы пережили очень тяжелый период. Лаковая миниатюра появилась после революции 1917 года, когда палехские мастера-иконописцы в одночасье потеряли свою профессию и оказались вне закона. Им пришлось искать новое применение своему мастерству. И в итоге они нашли способ перейти от духовного искусства к мирскому, при этом сохранить те же традиции в работах. В лаковой миниатюре, как в иконе, — добро всегда побеждает зло. Сегодня Палех — носитель национального достояния. За счет художественного училища в Палехе сохранилась традиция. Еще моему поколению преподавали иконописцы. А когда началась перестройка, по учебникам нашего художника вся страна училась писать иконы.
— Что стало началом новой истории палехской школы?
— Сегодня люди начали осознавать, что без возрождения духовности у России нет будущего. А палех знали всегда как высокое миниатюрное искусство: это и техника, и сюжеты, которые всегда были национальными, близкими народу. Художники изображали и сказки, и былины, и даже быт. Были так называемые агитлаки с первым полетом Гагарина, прославлявшие освоение космоса. Но со временем все это стало исчезать. Тогда многие начали задумываться, будет ли палех существовать дальше.
И вот сегодня мы заново создаем команду, набираем художников, чтобы выйти на еще более высокий уровень. При этом мы не идем на поводу у бизнеса, не работаем по принципу «быстро сделать — быстро продать», не штампуем однодневки. Кроме того, мы совместно с губернатором Ивановской области Станиславом Воскресенским возрождаем сам Палех. Реконструируем, восстанавливаем, делаем все для того, чтобы в дальнейшем здесь проходили крупные российские форумы по искусству, приезжали иностранцы.
— Почти год назад вы открыли свою мастерскую. Многие ли художники стремятся работать в стиле палехской школы? Приходят ли молодые?
— Сейчас есть проблема: молодежь ориентирована на быстрый заработок. Но для того, чтобы нам продолжать свою работу, нам нужны люди, которые искренне любят это искусство. Проблема с кадрами существует. Поэтому мы работаем вплотную с музеями, с училищем для того, чтобы привлекать молодых мастеров, передавать им свои знания.
Чтобы стать художником, нужно не только иметь образное мышление, но и обладать техникой. Но на сегодняшний день студенты недополучают, к сожалению, именно технического художественного образования. Поэтому мы договорились с музеем, чтобы, придя ко мне в мастерскую, они имели возможность работать с музейными фондами, копировать уже написанные миниатюры. В то же время мы даем им возможность заработать. Потому что хорошая копия очень и очень ценна.
— Как за последние годы менялся рисунок, сюжеты?
— Палехская традиция очень живая. И каждому поколению присущи свои темы. Тот палех, который перешел от иконы в лаковую миниатюру, — это новые формы, новые темы. Это и есть авангард, хотя в то время, когда он зародился, конечно, это слово никто не озвучивал. Художники рисовали то, что видели: деревню, тракторы, пришедшие на смену лошадям. Сегодня общество меняется, и, естественно, палех меняется вместе с ним. Мы находим новые формы. Недавно мастерская «Духанин» совместно с палехскими художниками создала целую серию работ в стиле «12 месяцев», описывающую состояние человека, домашний уют, гармонию. Мы работаем со старыми материалами, но в новых форматах. Палех нередко становится частью интерьера: узором на мебели или настенной росписью.
— Есть ли в вашей практике работа, которая особенно вам запомнилась?
— За годы моей работы мы создали около шести коллекций, в каждой — по 60 произведений. Одна из них недавно выставлялась в Кремлевском дворце съездов. Она была посвящена десятилетию интронизации патриарха Кирилла. В основе коллекции — иконы. Это была выставка, когда седые священники с длинными бородами не могли сдержать слезы — настолько они прониклись.
