Между гастрольным туром, приуроченным к 35-летию группы «Несчастный случай», и выступлением перед гостями Российского инвестиционного форума Алексей Кортнев рассказал о своем отношении к деньгам, телевидению, городам и современному русскому рэпу.
Текст: Полина СУРНИНА
— Алексей, вы когда-нибудь считали, сколько у вас песен про деньги?
— Есть фраза «А я опять стою без дела и без денег» в песне «Овощное танго». Думаю, что если очень подробно вспоминать, то наберется 5–6 упоминаний в нескольких сотнях песен.
— То есть тема денег не является центральной в вашем творчестве.
— Она меня очень интересует, но совершенно не отражается в песнях.
— Вы помните, как заработали свои первые деньги?
— Да, помню. В школе мне родители давали какие-то деньги, но это не считается заработанным. Потом я поступил в МГУ и летом после второго курса поехал в строительный отряд и заработал на целый автомобиль. Я приглянулся нашему командиру отряда, и меня в результате оставили до завершения строительства. На второй курс я вернулся к октябрю с несколькими тысячами рублей в кармане.
— Можно ли разбогатеть в России, написав один хит? Например, песня «Что ты имела в виду» сколько вам денег приносит?
— Я не знаю, потому что я никогда не считал. Мне приходят ежемесячные отчеты от Российского авторского общества — бесконечные электронные простыни, где отмечено, какая радиостанция сколько перечислила рублей и копеек за исполнение песни. Понятно, что песни играют по всей России в месяц, наверное, тысячу раз. Посмотреть, сколько из Архангельска, а сколько из Владивостока категорически невозможно. Я этим не занимаюсь. Но вообще российским исполнителям, за исключением каких-то мегазвезд, гораздо больше денег приносят концерты, чем трансляции или продажа музыки на пластинках или в интернете. Концерты — это то, чем можно жить, а продажей собственной музыки нет.
— Как вы, кстати, отметили недавнее 35-летие группы?
— Прекрасно. Мы поездили по стране, правда, не так широко, как хотелось бы, но тем менее с удовольствием прокатились по городам-миллионникам, по Подмосковью. Сыграли порядка двадцати юбилейных концертов. В финале всего этого действия к нам присоединился наш любимый Валдис Евгеньевич Пельш. В Питере, Новосибирске и Москве мы сыграли вместе с ним большие торжественные концерты. Завершили все это концертом в «Крокус Сити Холле». Не могу сказать, что люди из окон вываливались, да и нет там окон, но полный зал набили с танцполом.
— Валдис Пельш теперь снимает документальное кино?
— С большим успехом. Насобирал множество престижных международных премий в этой области. В данный момент, когда мы с вами разговариваем, Валдис снимает фильм в Антарктиде. Они совершают самый длинный переход без промежуточной базы на двух тягачах российского производства. Идут от одного берега к другому. Сейчас там разгар лета — −20℃. Так что Валдис занялся «документалкой», но он по-прежнему с большим удовольствием присоединяется и к концертам, и к спектаклям.
— А вы, в свою очередь, недавно появлялись в качестве ведущего на НТВ.
— Да, буквально в позапрошлом году или даже в прошлом году я вел сразу две программы. Известную франшизу «Устами младенца», которую когда-то начинал Саша Гуревич, потом вел Максим Виторган, а вслед за мной пришел Александр Олешко. А также «Салтыков-Щедрин шоу», которое придумал новый продюсер НТВ Тимур Вайнштейн. Он вообще пылал планами переделать канал. Приглашая меня туда, говорил: «Мы сделаем новое НТВ. Больше никаких сериалов про ментов, никой желтизны». А через год, обняв меня за плечи, сказал: «Знаешь, старик, так быстро это не делается, как нам хотелось бы. Поэтому мы еще сейчас запускаем два сериала про ментов, а твою программу закрываем». Вот и все.
— В чем суть шоу?
— Это была социально-сатирическая программа о недостатках жизни в России. В основном все сводилось к критике ЖКХ, потому что это то, что можно критиковать безболезненно и безопасно. Но поскольку в работе ЖКХ есть что критиковать, все равно мы это делали весело, с удовольствием и с огоньком. Нам со всей страны присылали видео, чудовищные и забавные одновременно: лестницы, заканчивающиеся ничем, детские площадки, на которые страшно смотреть, не то что приводить туда детей.
— Вам интересно наше телевидение?
— Я не могу сказать, что интересно. Я просто понимаю, что иногда это очень полезно. Моя аудитория, я имею в виду ансамбль «Несчастный случай» и театральные проекты, — это все-таки аудитория достаточно возрастная. Мы, наверное, входим в сферу интересов последнего поколения, которое смотрит телевизор. Если ты работаешь для 30-летних людей и моложе, то показывать себя по телевизору просто бессмысленно. Они его не смотрят. Это скорее вызывает отторжение. А моя аудитория включает в том числе и 50-летних людей, и 60-летних, и 40-летних. Поэтому я скорее отношусь к телевизионной активности как средству продвижения того, что действительно хочу сказать не с экрана телевизора, а с театральных подмостков, с эстрады или в записи.
— Расскажите про ваш новый проект — спектакль «В городе Лжедмитрове».
— Поначалу я предполагал, что это будет мюзикл, но получается скорее все-таки драматический спектакль с песнями. Впервые ребята из «Несчастного случая» играют три большие роли. Плюс приглашенные артисты — Сергей Белоголовцев и три девушки, которые играют одну роль в трех разных составах.
— Какой там сюжет?
— Некий не очень успешный музыкант Антон, которого играю я, живет в Москве на съемной квартире. Играет в ресторанах и на корпоративах со своей кавер-группой. И вдруг получает приглашение из своего родного города, в котором до сих пор прописан. Он вспоминает об этом, потому что у него в паспорте штамп стоит: «Прописан в городе Лжедмитрове, ул. Изотопная, д. 2, кв. такая-то». И говорит сам себе: «Ничего себе, 25 лет я не был в родном городе и ничего не помню». Спектакль начинается с того, что его останавливает милиция на въезде в Лжедмитров.
— А он закрытый?
— Да, это такой секретный город под куполом. Он туда попадает и обнаруживает, что совершенно неслучайно про все забыл, потому что покинуть город нельзя. Собственно говоря, он единственный человек, которому за всю историю Лжедмитрова удалось оттуда уехать. Мэр, которого играет Сережа Белоголовцев, и вызывает его, как выясняется в конце спектакля, чтобы узнать, как оттуда смыться. А смываться уже пора, потому что там совсем становится нехорошо. Дальше начинается комическая история: все жители города — мутанты с самыми разными суперспособностями.
— Это видно по гриму?
— Это видно скорее по тому, что они умеют делать и как себя ведут. У нас не будет сложных гримов и костюмов. Тем более что мы же параллельно все музицируем. С длинным носом было бы гугниво петь.
— Ставит Максим Виторган?
— Да, он режиссер-постановщик и один из пяти авторов. Забрал все в свои руки и очень сильно перелопатил пьесу. Повыкидывал оттуда всякие остроумные шутки, чтобы они не мешали драматическому действию. Мы сопротивляемся, но вяло.
— Постановка будет в ДК им. Зуева?
— Да. Когда я это придумывал, три года назад, думал, что это будет такой стендап-мюзикл. Я его так даже хотел назвать, чтобы мы играли у микрофонов без декораций, без костюмов, без театрального света. Условно, чтобы мы могли сыграть в рок-клубе эту историю. А в ДК им. Зуева спектакль разросся, стал партитурно сложным. Но мы обязательно сделаем мобильную версию.
— Вы же много ездите по стране. Если бы вы снимали рекламный ролик про Россию, какие города или места вы бы туда включили?
— Про Россию сделано немало рекламных роликов. Мне кажется, лучшее, что делается в России — это рекламные ролики про Россию. Там все правильно показано: сибирские реки, тайга, прекрасные женщины с серыми глазами и длинными косами.
— Вы бы в этот креатив не вмешивались?
— Нет. У нас есть прекрасные города. Не целиком. Но целиком вообще, по-моему, красивых городов не бывает, кроме старинных, в которых после XVIII века ничего не строилось. Такие есть, но они все маленькие. А красота мегаполиса определяется, мне кажется, площадью той части, в которой не противно находиться. В Лондоне можно идти несколько часов в одном направлении, и все не противно, но потом все равно обязательно дойдешь до того места, где станет противно. В Москве это происходит в разы быстрее.
— А в Сочи у вас есть любимые места?
— Красная поляна, конечно. Мне очень нравится городок, который там построили. Я фанат горных лыж, бывал в сотнях самых разных мест, включая Аргентину, Канаду, всю Европу и всю Россию. Сочи после Олимпиады сильно улучшился, но все-таки по соотношению «цена — качество» еще не дотягивает до уровня альпийских курортов. Здесь мало трасс.
— У вас есть места, где вам лучше пишется?
— Мне лучше всего пишется, как правило, в поездках, на гастролях, в гостинице. Во-первых, тебя ничто не отвлекает. Стоит выключить телефон, и ты уже никак не можешь выполнять родительские функции. Это помогает концентрироваться. Если надо что-то писать, то мне, в общем, все равно, где это делать. Я просто закрываюсь с компьютером и гитарой, и прекрасно все пишется.
— То есть вы неприхотливы.
— Я прихотлив в том, что мне все труднее и труднее себя заставить. Если раньше процесс сочинения очень радовал и возбуждал, мне хотелось часами этим заниматься, то сейчас я понимаю, что мне хочется, чтобы все было написано. То есть мне гораздо больше нравится редактировать, чем сочинять. Поэтому я очень люблю долго возиться. Вот написать изначальный текст тяжело, зато потом начинаешь переставлять буковки в нем и получать удовольствие.
— Когда у «Несчастного случая» выйдет следующий альбом?
— Осенью следующего года мы выпустим всю музыку к «Лжедмитрову». К нему написано 15 или 16 песен. Там есть и мюзикловые треки, где развивается сюжет, и в отрыве от спектакля они будут непонятны и неинтересны, но мы их все равно поместим на пластинку для обозначения всей музыкальной канвы. А большинство номеров — это просто зонги, когда действие останавливается, и герои что-то поют. Плюс у нас в спектакль не вошло три или четыре написанных для него номера, а на пластиночке они будут. Это, мне кажется, хороший бонус, ради которого зрителям будет интересно купить эту пластинку.
— Многие участники «Несчастного случая» имеют еще какое-то занятие, помимо игры в группе. Что это дает?
— Мне очень важно, что у людей есть собственное дело, в котором они доки и сами себе хозяева. Даже не так важно, хотя я желаю всем успехов, заработает человек много денег или нет, но у него есть свобода от группы, есть какое-то измерение, в котором он сам по себе. Это избавляет от болезни замкнутого пространства, от ботулизма такого. Мы не в запечатанной банке сидим и варимся в ней, а в открытом сосуде. То есть каждый приходит в группу со своим опытом, со своими знаниями, с какими-то новыми ощущениями. Поэтому, мне кажется, мы и существуем уже 35 лет в дружбе. Потому что нам друг с другом интересно. Каждый человек, который появляется, нам интересен как личность, а не только как музыкант.
— Вы слушаете российскую музыку?
— Конечно. В России сейчас происходит очень интересный бум рэперской культуры. Я слушаю Оксимирона, Скриптонита, люблю Ноггано, причем именно Ноггано, а не Басту. Ну и Noize MC, мне кажется, мастер с очень большой буквы. Правда, я сейчас называю в основном тоже старичков уже. Но что ж поделаешь. Старички мне нравятся больше. У молоденьких много рэпа танцевально-бессмысленного...
— И матерного.
— Матерный бывает очень интересный, бывает не очень. У Ноггано тоже через слово мат, но это, по крайней мере, смешно и обаятельно. А у какого-нибудь GONE.Fludd трудно прослушать больше 2–3 куплетов, потому что слова эти совершенно бессмысленны и вставлены туда просто для ритмизации.
— А книги читаете?
— Да, и получаю от этого максимальное удовлетворение. Вышел сейчас новый роман Водолазкина, надо ехать покупать его срочно.
Источник: Официальный журнал Российского инвестиционного форума
